Из моего окна

«Язык искусства прирастает краями, обновляется всхожестью засеянных маргиналий. Проторисунок Чёлушкина фундирует антропологическое, технократическое и телесное, используя запоминающуюся оптику. Такая система оптической настройки наводит резкость на максимально деканонизированные и потому свободные образы, мотивы и мизансцены, пополняя мир авторского депозитария. Поэтика неузнавания изменяет инерцию нашего смотрения, сбивает ценностную поляризацию, отменяет иерархию «значимое–случайное». Навести резкость на нужный рисовальщику объект означает овладеть механизмом внимания зрителя, такую функцию в кинопроцессе выполняет фокус-пуллер, или «фокусник». Исходя из точки, на которую навели резкость и мысленно находя источник фокусировки, мы обнаруживаем позицию художника. Интенциональность такого поиска задает направление «ненарисованная картина», подталкивает к неузнанным пространствам за белыми полями существующих рисунков, которые оказывались доступны для зрителя и потому были назначены главными объектами внимания. Но и они маргинальны относительно невидимого, лежащего в слепой зоне, смысла. Кирилл Чёлушкин настолько последовательно и достоверно наращивает по краям карту нашего мира, что центр его уже ощутимо смещается».

«Техника его рисунков проста до архаичности: основанная на таланте рисовальщика, она помножена на гигантские ремесленные трудозатраты. Пространство рисунка буквально аккумулирует, визуализирует и транслирует энергию затраченных «человеко-часов», немыслимых для нынешнего времени моментальных импульсов и кратчайших сигналов. Художник исступленно атакует холст, бьется с грифелем наголо, держа его по завету Филонова: как плотник топор, чтоб никто вырвать не смог.
 

Поражает настойчивость Челушкина в игнорировании мало-мальски значимых тем или знаковых образов, в том, как бережно он приращивает свою личную поэтику неузнавания, как последовательно увеличивает урожайность своих маргинальных полей! В его депозитарии невозможно обнаружить медийное лицо, узнаваемый пейзаж или оммажный жест. Вырываться из
любых канонов в окказиональную свободу — задача практически не решаемая, но пленительная, как не вспомнить из великих: «Мир ловил меня, но не поймал».

Текст: Антон Успенский