На Сенной

Можно сказать, что легкий сквознячок иронии чувствуется во всех сумрачных сновиденческих полотнах Морозова – как, например, ягнячьи розовые и васильковые завитки, украшающие хвост «Крестного хода». Но мы торопимся, переходя к отдельным полотнам – следует сначала рассмотреть сам принцип отдельности, который так важен в «Cosa Mentale». С живописью здесь происходят разного рода разделения и обособления – взять хотя бы самое внешнее – названия работ. По какой-то причине все эти камерные, маленькие, тщательно прописанные работы сопрягаются со щами, и рецепт народного супа заботливо переписан художником так, чтобы зритель мог представить из него все этапы приготовления, все движения – нарезку, бланшировку, пассировку и т.д. и т.п. Таинственная магия жестов, заключенная в рецептуре блюда, звучит в резонанс с алхимической кухней живописи: растирание пигмента, смешивание эмульсии, грунтовка. Помимо всех этих перекрестных ссылок в процессе резки, разделения и смешивания, рецепт блюда отсылает ко всеобщему и безличному, так как у него нет автора, «слова и музыка народные». Ту же анонимность можно видеть в отдельных сюжетах – словно выхваченные вспышкой мобильника из потока повседневности, они практически ничего не сообщают. Изображенные на досках отражения, люстры, затылки и шапки могли бы быть прочитанными как бесплотная шелуха репродукций, когда бы не специфическая телесная, материальная подача работ. Напоминая своей малостью и фрагментарностью «иконки» виртуального мира, эти лоскуты повседневности изготовлены по технологии русских икон (написаны яичной темперой на досках с меловым левкасом) – и тем самым оказываются неожиданно плотными и тяжелыми.